Недавно я был в библиотеке Страговского монастыря в Праге. Великолепные барочные залы, огромное собрание книг 16-18 веков.
Я смотрел на шкафы и полки, до потолка набитые очень ценными томами, и думал: «Большая часть этих книг на латыни – на уже давно мертвом языке, который изучают только в итальянских школах. Это значит, что никто и никогда не будет читать эти книги. Никто не узнает, стоит ли вообще их читать».
В Европе тысячи таких библиотек с миллионами старинных книг. Понятно, что научные труды давно устарели, философские трактаты забылись за ненадобностью, но неужели никто из сотен тысяч авторов не написал книгу, которую было бы интересно прочитать и сегодня?
Наверняка такие книги есть, но они рассеяны среди несметного количества других книг. И найти их почти невозможно, даже если бы кто-то из специалистов поставил перед собой такую задачу, потому что никому не под силу не то что внимательно прочитать, но хотя бы бегло просмотреть миллиарды страниц.
Вот и получается, что единственная ценность этих библиотек и книг – почтенный возраст.
Я был поражен, когда узнал, что каждый год во всех странах издается несколько миллионов наименований книг. Речь не о тиражах, а только о названиях книг. Сами тиражи составляют миллиарды экземпляров.
Мы, читатели, видим только верхушку гигантского книжного айсберга. И читаем в основном то, что, во-первых, перевели на наш родной язык, а во-вторых, как следует прорекламировали.
А 99,99% книг мы никогда не прочитаем. Конечно, подавляющее большинство из них представляют собой
макулатуру или имеют узкоспециальный или узконациональный интерес. Но что если в прошлом году в Нигерии, Индонезии или в Новой Зеландии была написана книга, которая бы принципиально изменила наши взгляды на мир?
Даже если такая книга и появилась, скорее всего, мы никогда ее не увидим.
Грустно.
