Перечитывал «Советское барокко», где Вайль и Генис рассказывают о литературной жизни в Советском Союзе в 60 – 70 годах. Вернее, попытался перечитать. Но не смог. Стало скучно.
Прошло всего двадцать – тридцать лет и большая часть пока еще читающего русскоязычного мира забыла почти о всех знаменитых писателях этого периода. Понятно, что произошла смена эпох, но главное в другом: ВСЕ устаревает и умирает. Все интересное постепенно становится неинтересным.
Помню, как у Дейла Карнеги прочитал рассказ о безумно тиражном и невероятно популярном американском писателе 20-х годов прошлого века. Я читал и удивлялся: неужели этот человек был так популярен? И как странно, что спустя всего 80 лет никто не знает его имени (да и, кстати, многие ли сейчас знают не менее популярного в 90-х годах Карнеги?).
Понятно, что выражения вроде «бессмертные стихи», «бессмертная книга» можно употреблять только с изрядной долей иронии. Бренность жизни, кратковременность существования, "ничто не вечно" - все эти понятия относятся не только к нам самим, но и к нашим творениям.
Самые значительные из них (и те, которые признали значительными, включили в учебники, хрестоматии, списки достижений цивилизации) будут жить дольше.
Но и здесь есть предел. Хрестоматийных «великих писателей» знают, но почти не читают. Со временем устаревают литературные приемы и стили. Становятся неинтересными или непонятными проблемы, волновавшие современников, которые когда-то запоем проглатывали их книги.
А пройдет еще немного времени – 100, 200, 300 лет, пустяк с в сравнении с вечностью – и имена еще сегодня знаменитых писателей будут известны только специалистам.
Их книги еще стоят на полках, их еще «проходят в школе», но это официальная, а не реальная популярность. Есть ценители, любители, но их ряды редеют.
Забудут всех: Булгакова и Пастернака, Блока и Ремарка, Лема и братьев Стругацких, Маяковского и Моруа, Некрасова и Фолкнера, Гамсуна и Гессе.
А что же будет с Самыми Великими – Пушкиным, Лермонтовым, Толстым, Достоевским, Чеховым?
Их тоже перестанут читать. Трудно сказать, когда. Может быть, через двести лет, может, через пятьсот. Наверное, образованная публика будет знать, кто они такие и что написали. Разумеется, в самых общих чертах. Очень приблизительно. Как знаем мы Вергилия и Горация, Расина и Корнеля, Эврипида и Аристофана.
Великие мертвые имена.
